Слышно, мамочка

«Извините. Нам очень жаль. Но мы не можем вам помочь».

Эта фраза снова вспыхнула на экране мобильного —
четвёртая за день,
двадцать какая-то за месяц.

Маргарита смотрит на ответ механически, будто в нём не слова,
а бетонная стена.

Все отказы одинаковые — вежливые,
но холодные и окончательные.

Она закрывает чат.

Из детской доносится
«Колыбельная медведицы».

Это Маша репетирует
для новогоднего школьного концерта.
Её уверенный голос
упрямо тянется за каждой нотой.

Чтобы продолжать слышать мир,

который становится для неё все тише,
и тише,
и тише…

Маше двенадцать. Она младшая дочь.
Девочка родилась здоровой, как и сестра Лиза и брат Гоша.

Первая улыбка, первый лепет, первая реакция на мамин голос —
всё было как у всех.

Пока в три года, после плановой прививки,
тело Маши не повело себя иначе.

Тесты на проверку слуха.
Обследование у лора.
И диагноз:

нейросенсорная тугоухость.

Тогда — вторая степень.
Сейчас — уже четвёртая.

Маргарита слушает пение дочери — и вытирает слезы.

Маша много поёт.
Да так, что не верится,
что она почти не слышит собственный голос.

В детском хоре — для школы и больших концертных залов.
Дома — для брата и сестры.
И для мамы.

Когда Маша поёт — мама чувствует, как в груди поднимается что-то горячее.
Решимости — больше.
Страхов — меньше.

Но одной решимости мало.

Маше нельзя терять возможность петь и понимать людей.
Для этого ей нужны новые слуховые аппараты.

Они стоят 360 000 рублей.
Старые аппараты износились.
Их мама покупала в кредит.
Который платит до сих пор.

Вечером, когда мама заглядывает в комнату —
Маша уже заканчивает заниматься.
Складывает тетради с нотами,
проверяет заряд на аппаратах,
нажимает кнопку,
следит за маленькой лампочкой.

— Слышно?
— Да, мамочка, слышно.

Мама улыбается.

Маша смотрит в окно –
Там уже второй снегопад за день.
Мальчишки что-то кричат друг другу
и лепят снеговика.

— Мам…
А если эта штука перестанет работать,
мы будем разговаривать жестами?